Ни пенсом больше, ни пенсом меньше - Страница 8

Дэвид Кеслер, худощавый, чисто выбритый молодой американец, чья короткая стрижка и румянец больше подходили лейтенанту морской пехоты, обладал непробиваемой серьёзностью. Он взялся за дело со всей энергичностью недавнего выпускника Гарвардской школы бизнеса, желая преуспеть на выбранном поприще. Он провёл в Гарварде шесть лет: первые четыре года изучал математику и получил степень бакалавра, а затем ещё два учился в Школе бизнеса на другом берегу Чарльз-ривер. После получения диплома Дэвид принялся искать работу, которая вознаградила бы его за исключительную способность к упорному труду, которой, по его мнению, он обладал. Учёба давалась ему нелегко, и он завидовал природным талантам своих однокурсников, которые осваивали посткейнсианские экономические теории, как детишки таблицу умножения. Все шесть лет Дэвид упорно трудился, отрывая нос от книг только для того, чтобы часок потренироваться в спортзале да изредка — по воскресеньям — посмотреть, как гарвардские спортсмены защищают университетские цвета на футбольном поле или на баскетбольной площадке. Он и сам был бы не прочь сыграть, но тогда для занятий осталось бы меньше времени.

Дэвид снова перечитал объявление, а затем напечатал и отправил по указанному адресу тщательно подготовленное письмо. Ответ пришёл через несколько дней. Его пригласили на собеседование в один из местных отелей в следующую среду в пятнадцать часов.

В 14.45 Дэвид в волнении вошёл в отель «Копли» на Хантингтон-авеню. По пути в небольшой номер, где было назначено собеседование, он повторял про себя девиз Гарвардской школы бизнеса: внешность — английская, мысли — еврейские.

На собеседовании присутствовали три человека, представившиеся как Силвермен, Купер и Эллиот. Старшим был Берни Силвермен — невысокий, седой, явно преуспевающий бизнесмен, выделявшийся клетчатым галстуком и нью-йоркским акцентом. Купер и Эллиот молча наблюдали за Дэвидом.

Силвермен долго и многословно рассказывал Дэвиду соблазнительную историю компании и её цели. Харви тщательно подготовил Силвермена, и тот отлично держал ситуацию в своих ухоженных руках, как и подобало достойному помощнику Меткафа в его афёре.

— Вот так обстоят дела, мистер Кеслер. У нас один из крупнейших коммерческих проектов в мире: бурим нефтяные скважины в Северном море у берегов Шотландии. Нашу компанию — «Проспекта ойл» — поддерживает группа банков в Америке. Мы получили лицензию британского правительства, и у нас есть финансирование. Но все решают люди, а не деньги, мистер Кеслер, — это естественно. Нам нужен человек, готовый работать день и ночь, чтобы помочь «Проспекта ойл» встать на ноги, и подходящему человеку мы согласны платить самое высокое жалованье. Если мы договоримся с вами, то ваше рабочее место будет в Лондоне под непосредственным руководством нашего управляющего директора мистера Эллиота.

— А где находится главная контора компании?

— В Нью-Йорке, но у нас есть офисы в Монреале, Сан-Франциско, Лондоне, Абердине, Париже и Брюсселе.

— Компания ведёт разведку нефти в других местах?

— В настоящее время нет, — ответил Силвермен. — После удачи «Б. П.» мы топим миллионы в Северном море, а участки вокруг нас сейчас имеют шансы на успех один к пяти, что очень неплохо в нашем деле.

— И когда подходящий вам человек должен приступить к работе?

— Где-то в январе, по окончании государственных курсов по управлению в нефтяном бизнесе, — вступил в разговор Ричард Эллиот. Голос худого, болезненно-жёлтого номера два звучал с акцентом уроженца штата Джорджия. Государственные курсы были совершенно в духе Харви Меткафа — максимум достоверности при минимуме затрат.

— А как насчёт жилья? — спросил Дэвид. — Где будет квартира?

— Вы займёте одну из квартир компании в Барбикане, совсем недалеко от нашей лондонской конторы, — объяснил Купер.

Больше вопросов у Дэвида не было. Силвермен рассказал всё ясно и доступно, и было видно, что он знает своё дело.

Через десять дней Дэвид получил телеграмму: Силвермен приглашал его на ленч в «21-й клуб» в Нью-Йорке. Войдя в ресторан, он узнал многих из людей, сидевших за соседними столиками, и почувствовал уверенность: очевидно, пригласивший его человек знает, чего он хочет. Их столик находился в одной из ниш, которые предпочитали бизнесмены, желавшие, чтобы их разговор не подслушали.

Силвермен пребывал в хорошем настроении. Он немного потянул разговор, касаясь не относящихся к делу вопросов, но, в конце концов, когда принесли бренди, предложил Дэвиду место в Лондоне. Дэвид был в восторге: 25 000 долларов в год в компании с таким захватывающим дух будущим. Отказавшись от времени на раздумье, он сразу же согласился приступить с 1 января к работе в Лондоне.

Дэвид Кеслер никогда прежде не бывал в Англии: какая зелёная трава, какие узкие дороги, какие заборы и живые изгороди укрывают дома! После широких автострад и просторных автомобилей Нью-Йорка он чувствовал себя так, словно попал в игрушечный городок. Маленькая квартирка в Барбикане была чистенькой и безликой и, как и обещал мистер Купер, близко к конторе, расположенной на Треднидл-стрит. Контора компании «Проспекта ойл» занимала семь комнат на одном из этажей огромного викторианского особняка; единственным помещением, имевшим вид, достойный процветающей компании, был кабинет Силвермена. В других комнатах располагались крошечная приёмная, комната для телекса, два кабинета секретарей, комната покрупнее для мистера Эллиота и маленькая комнатушка для него. Дэвиду она показалась совсем убогой, но Силвермен тут же указал, что аренда в Сити Лондона составляет 30 долларов за квадратный фут, в то время как в Нью-Йорке — всего 10 долларов.